– У вас мама умерла…
– Что? — заплаканный мужчина, сидящий напротив, взглянул так, как будто увидел меня впервые.
– Мама умерла, — повторил я.
Он посмотрел немного в сторону и задумался.
– А, да. Умерла.
Его лицо было спокойно. Он сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и как бы прислушивался к себе. За окном проехал грузовичок. В кабинете шуршал вентилятор.
– Странно, — произнес он. — Я совсем ничего не чувствую.
– Может, это ничего как-то называется и чувствуется, когда это ничего в вас? — Психотехнологию надо было завершить и я продолжал работать.
Человек в кресле несмело пошевелился, пытаясь понять, что с ним происходит.
– Спокойствие. Теплое спокойствие. — Определившись, ответил он.
Встав из кресла, он прошёлся по кабинету до двери и обратно. Пару раз сжал и разжал пальцы, расправил плечи и покрутил головой в разные стороны.
– И свободнее стало. Гораздо свободнее.
Люди переживают смерть близких по-разному: кто-то легче, кто-то тяжелее, а у некоторых горе утраты становится центром жизни, одновременно разрушая всё из чего она состоит. Сколько могут продолжаться такие страдания?
Есть описание стадий принятия, есть какие-то метафизические и религиозные сроки трауров, но сказать точно я не могу. Думаю, избавляться от этой напасти нужно чем раньше, тем лучше.
Тяжелей всего переживается уход самых близких родственников. Как ни парадоксально, такой стресс может наступить, даже если человеку кажется, что он ко всему готов, к примеру, потому что член семьи долго болел и смерть была не только прогнозируемой, но и избавляла его от мучений.
Именно такой случай привел в мой кабинет мужчину сорока шести лет. Обычного вида, аккуратно одет, вид очень усталый. Как обычно, рекомендация — подруга жены дала номер, была похожая ситуация. Год назад у него умерла мама. История в наше время обычная: болела, долго тянула с диагностикой, после долгих уговоров пошла провериться. В результате: рак на последней стадии. «А я же ей говорил, ну, почему я раньше не настоял, надо было заставить. Прямо силком туда тащить». Дальше всё как у многих: операция, химия, временное улучшение, резкое ухудшение, реанимация.. Долгая, упорная, затратная борьба за жизнь близкого и любимого человека. Эмоциональные качели от надежды до бессилия. Семья помогала: дети навещали бабушку, жена поддерживала и старалась быть полезной. Родня тоже не осталась в стороне. Врачи были заинтересованы и профессиональны. Но, всё зря. Мама ушла. Похоронили как полагается. Сначала состояние было ничего, как говорится, терпимо, но, через какое-то непродолжительное время боль утраты стала невыносимой. Время не лечило, таблетки помогали плохо. Горе, чувство вины и что-то ещё, что-то огромное и тяжелое не давало нормально жить, есть, спать и работать.
Происходящее стало для него неприятным сюрпризом. Образованный человек, управленец со стажем, топ-менеджер, в конце концов, и не справляется со смертью мамы. Самооценка тоже стала приближаться к плинтусу, потому что ко всему “букету” прибавились самообвинения в беспомощности. Стало совсем худо.
– Я вроде головой-то всё понимаю, но сделать ничего не могу. Дошло чуть ли не до бабок. Я не про деньги, а про этих, которые заговоры читают. Заговорщицы. — Мы улыбнулись, чувство юмора в нем ещё теплилось.
– Можно ли с этим что-то сделать? — Что-нибудь придумаем.
Для начала, надо дать человеку выговориться и выслушать его историю и рассуждения о том, что это такое и что он всё понимает. Иногда это занимает бОльшую часть сессии, но не в этот раз.
Потом смотреть, где и что конкретно “работает”: горе, вина, тяжесть, страх… И, наконец, выяснить, кто же там так горюет? Понятное дело, взрослые так не страдают. Горюет только глубоко несчастная и очень юная частичка, которая была привязана к маме самой чистой, глубокой любовью и страшно боялась её потерять. Именно для неё и начался тот ад, что чувствовал этот взрослый и серьезный человек — начальник.
Описывать психотехнологический процесс работы с горем утраты — дело скучное, интересней результат.
➡️ Через два часа передо мной сидел мужчина, который при словах «мама умерла» пытался найти внутри те слёзы, несчастье и боль, которые изматывали до состояния зомби и не мог нащупать почти ничего, кроме далёких отголосков.
«Ну, всё, кончился ваш зомбиленд, дорогой товарищ», — подумал я.
– Вы как?
– Нормально. Да. Нормально. Даже странно.
Мы ещё немного поговорили, он ушёл, пообещав зайти «закрепить результат». Я тоже засобирался домой. Жара спала, ехать по вечерней Москве одно удовольствие.
❗️ Берегите себя. Приходите в Норму.Будь смелым. Психология не для трусов и слабаков. Даже, когда будет очень трудно, помни: если бросишь – легче не станет.
Потом смотреть, где и что конкретно “работает”: горе, вина, тяжесть, страх… И, наконец, выяснить, кто же там так горюет? Понятное дело, взрослые так не страдают. Горюет только глубоко несчастная и очень юная частичка, которая была привязана к маме самой чистой, глубокой любовью и страшно боялась её потерять. Именно для неё и начался тот ад, что чувствовал этот взрослый и серьезный человек — начальник.
Описывать психотехнологический процесс работы с горем утраты — дело скучное, интересней результат.
➡️ Через два часа передо мной сидел мужчина, который при словах «мама умерла» пытался найти внутри те слёзы, несчастье и боль, которые изматывали до состояния зомби и не мог нащупать почти ничего, кроме далёких отголосков.
«Ну, всё, кончился ваш зомбиленд, дорогой товарищ», — подумал я.
– Вы как?
– Нормально. Да. Нормально. Даже странно.
Мы ещё немного поговорили, он ушёл, пообещав зайти «закрепить результат». Я тоже засобирался домой. Жара спала, ехать по вечерней Москве одно удовольствие.
❗️ Берегите себя. Приходите в Норму.Будь смелым. Психология не для трусов и слабаков. Даже, когда будет очень трудно, помни: если бросишь – легче не станет.